Происходила постепенно: сначала она только присматривалась к промышленным сериям, но уже с 1961 года по инициативе Кардена начала разрабатывать собственную линию мужского готового платья. Социальный институт, который в течение столетия был символом сияния и блеска женственности, теперь создает и представляет сезонные коллекции для мужчин. Новая ниша на рынке сбыта оказалась не тупиком, а местом продолжающейся экспансии: в 1975 году прет-а-порте для мужчин составит 8% прямого торгового оборота высокой моды, а в 1985-м — уже 19,5 %.
Схематично трансформацию системы моды можно представить так: пошив на заказ перестал быть центром тяжести моды, двухступенчатая структура моды при главенстве высокой моды распалась из-за распространения прет-а-порте и рассредоточения творческих центров. С технологическим совершенствованием промышленного производства одежды, а также с развитием промышленного дизайна и системы прет-а-порте противопоставление пошива на заказ и серийного производства, определявшее структуру моды столетия, стало рудиментом экономики. Эпоха пошива на заказ кончилась4; даже в тех странах, где пошив на заказ еще существует, он не пользуется сколь- либо заметным спросом; напротив, именно модели прет-а-порте являются воплощением духа моды в самом ярком и живом виде. Сколь бы ни была велика разница в цене и в качестве, разделяющая различные категории прет-а-порте, новая эпоха знаменует собой новый этап демократизации моды: потому что на смену гетерогенной системе, в которую входили шитье на заказ и серийное производство, пришла система гомогенного промышленного производства, на природу которого не оказывают никакого влияния разброс цен и уровни нововведений. Мода столетия, с ее двойственной организацией «шитье на заказ — готовая продукция», была полуаристократической; исключив из функционирования системы центр явно элитарный и сделав всеобщей систему промышленного производства, прет-а-порте дало сильный толчок демократической динамике, частично проявившейся в предыдущий период.
В то же время функционирование новой системы больше не определяет противопоставление «создание оригинальных моцелей класса люкс — промышленное производство товаров массового потребления». Конечно, каждый год и каждый сезон мы видим, что у великих кутюрье прет-а -порте появляются авангардные коллекции, но также видим, что мода массового промышленного производства теперь не позволяет себе быть вульгарной, упрощенной копией самых престижных, самых котирующихся моделей. Прет-а-порте, распространившись в широких слоях, может весьма независимо относиться к авангардным нововведениям, и теперь карты в моде сдаются по-новому: дерзость и спиралевидное вздувание цен со стороны кутюрье уравновешиваются меньшей субординацией и подражательностью со стороны крупного промышленного производства. По мере того как промышленники призывали себе на помощь дизайнеров, по мере того как фантазия, спорт, юмор самоутверждались в качестве главенствующих ценностей, по мере того как мода прекращала начисто отвергать моду предыдущего года, одежда, выпускавшаяся крупными партиями, стала только выигрывать в качестве, оригинальности и эстетике, пусть даже она не могла сравниться с безумствами коллекций великих кутюрье-творцов. Распад жесткого противостояния моделей класса люкс/промышленных или ремесленнических копий вошел в решающую стадию в тот момент, когда высокая мода еще властно диктовала законы, но несколько затушевался, когда мода стала окончательно разнообразной, позволив мирно уживаться самым разнообразным стилям. Как можно говорить о подражательности, когда промышленные коллекции готового платья начинают разрабатываться задолго до показа (часто за один-два года!), в то время как призвание дизайнеров — попытаться ухватить и предвосхитить будущие тенденции моды и найти свою собственную тему? Это не означает, что авангардные модели больше не принимаются в расчет промышленностью — просто они утратили свою власть навязывать себя обществу в качестве эксклюзивных эталонных моделей. В наши дни высокая мода представляет собой не что иное, как источник свободного вдохновения, лишенный всех льгот и приоритетов и существующий наравне со множеством не менее важных источников (образы и стили жизни, виды спорта, фильмы, дух времени, экзотика). В то время как центры вдохновения множились и необходимость рабского подчинения моделям «последнего крика моды» ослабевала, промышленная одежда начинала пользоваться достижениями эстетического творчества и индивидуализации. Продукт, предназначенный для массовых продаж, больше не был низкокачественным списком превосходной модели, он стал плодом нового оригинального творчества, синтетическим ответом на требования одновременно промышленного производства и дизайна, нашедшие конкретное воплощение в предметах одежды, способных сочетать различные фасоны с учетом интересов определенной клиентуры, а также сочетать классический стиль и оригинальность, серьезность и легкомыслие, рациональность и новизну.
Комментарии закрыты